Китай: главное за 2021 и чего ждать в 2022
Выпуск #124 новостного дайджеста о Китае от Александра Габуева
Добрый день, дорогие читатели!
До конца непростого 2021 года осталось совсем ничего. Затем начнётся 2022-ой, который может войти в историю Китая как переломный. В последнем в этом году выпуске мы решили (очень подробно) вспомнить самые важные события уходящего года, и поразмыслить над тем, чего ждать от года наступающего.
Спасибо, что читаете нас, с наступающими праздниками! 🎄Ждите новых выпусков уже после праздников, в 2022 году.
С этим выпуском нам помогала команда стажёров программы "Россия в АТР" Московского Центра Карнеги: Анна Аквилева, Мария Беспалова, Ольга Бухалович, Адэля Даулеткызы, Кирилл Максимов, Софья Маслова, Данила Петров, Софья Рязанова и Лилия Хамзина. Также свою лепту внесли команда телеграм-канала Sina-Tech и китаистка Анастасия Муравьёва.
Всеобщее благосостояние: о главном девизе Компартии Китая в 2021 году
Девизом китайского руководства во внутренней политике 2021 года можно с уверенностью назвать словосочетание "всеобщее благосостояние" (共同富裕). Эта идеологема не новая, её ввёл в политический словарь ещё Мао Цзэдун, но именно при Си Цзиньпине она приобрела новое значение и встала в центре идеологии партии .
Анализ публичных выступлений председателя демонстрирует, что лидер КНР начал чаще упоминать "всеобщее благосостояние" ещё в 2020 году, но в течение 2021-го популярность этого словосочетания продолжала увеличиваться. В августе председатель КНР посвятил "всеобщему благосостоянию" целое заседание, а затем в октябре партийное СМИ "Цюши" (求是网) опубликовало эссе от имени Си с подробным объяснением понятия.
Под "всеобщим благосостоянием" руководство Компартии Китая подразумевает идею о том, что наслаждаться зажиточной жизнью (материально и духовно) должно всё китайское общество, а не малая его часть. Достичь этого, по мнению властей, можно, если более справедливо распределять доходы в экономике.
Возвращение в широкую повестку "всеобщего благосостояния" выглядит логичным шагом китайского руководства после того, как в феврале 2021-го оно объявило о полной победе над абсолютной бедностью. Решив одну фундаментальную проблему, КНР берётся за другую — социальное неравенство. В Китае эта проблема стоит остро — официальное значение коэффициента Джини в 2019 году составляло 0,47 (выше считающегося опасным уровня — 0,4).
Весь год был полон новостей о всё новых ограничениях в самых разных сферах жизни общества и бизнеса. Прежде всего, они коснулись деятельности китайского бигтеха — по понятным причинам:
— их монополии душили малый и средний бизнес;
— их доступ к большим данным ставил под вопрос их защиту, а это уже касается национальной безопасности;
— и в целом их всегда обвиняли в "беспорядочном расширение капитала" в смысле "роста за счёт интересов общества".
Власти действовали беспорядочно, но если собрать все события в борьбе за "всеобщее благосостояние", вырисовывается такая картина:
Защита малого и среднего бизнеса:
— Управление по регулированию рынка (国家市场管理总局) оштрафовало Alibaba на $2,8 млрд;
— это же управление оштрафовало и Tencent с Baidu на $78 тысяч за каждое из 43 нарушений антимонопольного закона;
— позже оштрафовали и самую успешную образовательную онлайн-платформу в мире Yuanfudao (猿辅导) на $389 тысяч за предоставление недостоверной информации о своём бизнесе;
Защита данных:
— работу такси-сервиса DiDi приостановили за нарушение протоколов безопасности данных после нашумевшего IPO в Нью-Йоркской фондовой бирже. Акции компании упали на 10% из-за запрета регистрировать новых пользователей, а затем компания и вовсе сообщила о делистинге с биржи (подробнее в выпуске ChinaDigest#123);
— власти Китая приняли новый закон о защите данных (中华人民共和国个人信息保护法), ужесточающий работу иностранных компаний на территории Китая, особенно в том, что касается сбора пользовательских данных (подробнее в ChinaDigest#120);
— этот закон подтолкнул Yahoo! и LinkedIn выйти из китайского рынка;
Борьба с "беспорядочным расширением капитала":
— сильно пострадала сфера частного образования (подробнее в ChinaDigest#110). Власти вынуждают коммерческие компании в этой сфере переходить в некоммерческий сектор;
— власти ограничили время, разрешённое несовершеннолетним проводить за компьютерными играми, — 3 часа в неделю;
Ограничения в социально-культурной сфере:
— власти Китая запретили появление на экранах "женоподобных" знаменитостей;
— под жёсткий контроль попали фан-сообщества артистов;
— Крис Ву (吴亦凡), Вики Чжао (赵薇), Чжэн Шуан (郑爽) — это далеко не полный список знаменитостей, которых обвинили в аморальном поведении и/или мошенничестве;
Все эти меры принимали различные независимые друг от друга органы власти: управление по регулированию рынка (国家市场管理总局), по вопросам киберпространства (国家互联网信息办公室), по делам радио и телевидения (国家广播电视总局). Однако все идеологически обосновывают свои действия стремлением ко "всеобщему благосостоянию".
Это не краткосрочная кампания Компартии, и в 2022 году можно ожидать, что она не только продолжится, но и углубится. В уходящем году власти в основном принимали, скорее, популярные в обществе меры. В будущем, вероятно, мы увидим более фундаментальные, сложные и болезненные реформы — например, в налоговой сфере.
Сицзиньпинизацию Китая никто не отменял: консолидация власти продолжается
2021 год можно назвать подготовительным к важному рубежу, который политическая система Китая может перейти осенью 2022-го на ХХ съезде КПК. В этом году мы видели, как руководство КНР доводило до ума некоторые элементы политического режима и подступало к решению фундаментальных вопросов: от идеологии до вопроса нацменьшинств.
Отдельно выделим в 2021 году празднование 100-летия Коммунистической партии Китая. Си Цзиньпин использовал это важнее символическое событие как возможность ещё больше укрепить свою власть. Теперь одно стало точно: не стоит ждать, что по мере социально-экономического развития и интеграции в глобальную экономику КПК изменится в сторону гибкости и открытости.
Это в лишний раз подтвердил и шестой пленум ЦК КПК 19-го созыва. Если у кого-то ещё были сомнения, что в 2022 году Си Цзиньпин пойдёт на третий пятилетний срок в обход установленных негласных правил, то теперь эти сомнения должны окончательно развеяться.
Вот основные вехи "сицзиньпинизации" Китая в 2021 году по основным публикациям года:
Выше Мао: зачем Си Цзиньпин переписывает историю Компартии Китая | Александр Габуев и Игорь Денисов, Carnegie.ru
Си Цзиньпин уже не просто лидер "пятого поколения" и не только "ядро партии», а единственный живой классик китаизированного марксизма, открывший для страны и КПК новую эпоху и уверенно ведущий их к «великому возрождению китайской нации».
Большая и красная: к чему за 100 лет пришла Компартия Китая | Иван Зуенко, "Профиль"
Это были сложные сто лет, в течение которых КПК из марксистского кружка, насчитывавшего всего 53 человека, выросла в самую многочисленную в мире партию, в которой состоят более 90 миллионов членов. Параллельно с этим из организации, подконтрольной Москве и нацеленной прежде всего на защиту интересов пролетариата, она превратилась в общенациональную и независимую силу, в идеологии которой очевиден крен в сторону национализма.
Красная династия с цифровым стержнем: какую модель строит Компартия Китая | Александр Габуев, Carnegie.ru
Китайские коммунисты сумели построить адаптивную систему власти, которая сочетает в себе элементы однопартийной диктатуры ленинского типа и традиционной для Китая системы бюрократии, воспроизводившейся в разных изводах начиная с III века до нашей эры.
Кадровые перестановки перед XX съездом КПК | China Digest
Всё меньше времени остаётся до важнейшего XX съезда Компартии в 2022 году, на котором, как ожидается, Си Цзиньпин продлит своё пребывание на посту генсека КПК вопреки негласным правилам и ещё больше укрепит свои позиции. За год до съезда в КНР начались значимые кадровые перестановки, на которые стоит обратить внимание.
Социальный рейтинг: за что жители Китая получают "бонусы", а за что подвергаются наказаниям | Леонид Ковачич, Постнаука
Пилотные проекты социального рейтинга тестируются в городах КНР уже около пяти лет, а сама идея возникла ещё в конце нулевых. Что происходит с системой социального рейтинга сегодня?
От советских автономий к единой нации. Как устроена национальная политика Си Цзиньпина | Ярослав Шевченко, Carnegie.ru
Отход Китая от "коренизации" в нацстроительстве отражает не столько личные предпочтения Си Цзиньпина, сколько единодушное мнение партийной верхушки, интеллектуалов и китайского общества, что институциональная надстройка для нацменьшинств стала ненужной.
Китай долго терпел оппозицию в Гонконге, но теперь решил окончательно закрутить гайки | Павел Бажанов, Meduza
КНР последовательно демонтирует остатки независимости региона, с которыми мирилась последние 24 года. Формально процесс окончательной передачи Гонконга под власть КНР должен завершиться только к 2047 году, но в Пекине решили не ждать, а максимально "закрутить гайки" прямо сейчас.
За стеной: почему мы все меньше знаем о происходящем в Китае | Иван Зуенко, Forbes
Все более жёсткий контроль китайского правительства над распространением данных не оставляет экспертам надёжных источников информации и грозит превратить Китай в закрытую и малоизученную страну, как это было до начала рыночных реформ.
Экономика и экология: кто кого?
Климатическая повестка становится всё актуальнее в Китае по внутренним (экологические протесты) и внешним (международное давление) причинам. Все это привело к тому, что в 2020 году председатель Си Цзиньпин заявил о переходе китайской экономики на углеродную нейтральность к 2060 году. Амбициозные планы китайского правительства тут же отразились в конкретных целях Госкомиссии по развитию и реформам (国家发展改革委).
Однако, как это бывало в КНР в прошлом, попытка властей на местах достичь поставленные сверху экологические показатели, привела к крупнейшему энергетическому кризису (о его причинах мы писали тут, о мерах правительства — здесь).
Реализация концепции углеродной нейтральности означает существенные структурные изменения в экономике, которые, по всей видимости, не пройдут без потерь как для Китая, так и для мировой экономики в целом. В этом контексте важнейшими для понимания траектории будущего развития китайской энергетики и экономики стали два документа:
— "Мнения о полной, точной и всеобъемлющей реализации новой концепции развития по максимальному сокращению выбросов углерода и достижению углеродной нейтральности"
— "Национальный план действий по пиковым выбросам до 2030 года"
Цели следующие: к 2025 году потребление энергии снизить на 13,5%, выбросы CO2 снизить на 18% (на единицу ВВП,по сравнению с 2020г.), к 2030 году выбросы CO2 снизить на 18% (на единицу ВВП, по сравнению с 2005г.) Что абсолютно новое в документе: к 2060 году доля неископаемых источников энергии должна достичь 60%. Певый этап — 2025 год — уже не за горами: смогут ли китайские власти достичь обещанных показателей и не оказаться снова в кризисной ситуации?
Чего ждать от 2022 года?
8-10 декабря в Пекине состоялось ежегодное центральное совещание по экономической работе (中央经济工作会议). На заседании Си Цзиньпин выступил с речью, в которой подвёл итоги экономической работы в 2021 году и проанализировал текущую ситуацию, а премьер Ли Кэцян выдвинул план по экономической работе на 2022 год.
На основе сказанного можно понять, какими будут основные направления в экономике 2022 году:
борьба с монополиями и социальным неравенством (то есть достижение "всеобщего благосостояния");
борьба с коррупцией;
дальнейшее стимулирование развития китайской экономики;
региональное развитие;
продолжение "зелёного курса";
работа по социальной политике для улучшения жизни населения.
Китай—США: на пути к новой биполярности
Призрачная надежда на потепление отношений между двумя странами возникла осенью 2020 года после президентских выборов в США и прихода в Белый дом Джо Байдена и кадровых перестановок. Также были ожидания, что перед лицом пандемии — идеального образа общего врага, — страны объединят усилия. Однако всё произошло наоборот.
Ключевые встречи
Первые же американо-китайские переговоры на высоком уровне в марте 2021-го развеяли все надежды. На встрече в Анкоридже (штат Аляска) Вашингтон обвинял Китай в кибератаках, нарушении прав человека в Синьцзяне, и неправомерных действиях в Гонконге и Тайване; Пекин обвинял США в давлении на Китай и навязывании американской версии демократии.
Следующая встреча — в Тяньцзине в июле прошла встреча замгоссекретаря США Венди Шерман и главы МИД КНР Ван И (王毅). Визит, призванный исправить ошибки Анкориджа, лишь усугубил их, а переговоры снова скатились в дипломатическую дуэль.
На фоне серии неудавшихся переговоров онлайн-саммит лидеров США и КНР выглядел почти удачным. 15 ноября лидеры КНР и США встретились онлайн в третий раз с момента избрания Байдена. Говорили они более трёх часов и в целом положительно оценили общение. Хотя эксперты скептически оценили эту попытку перезагрузки отношений.
Ключевые вопросы
Торговая сделка остаётся одной из немногих сфер, интерес к сотрудничеству в которой демонстрируют обе стороны. Проблема тут в том, что Пекин не успел выполнить все условия первой фазы соглашения в срок (до конца 2021 года). Нельзя при это утверждать, что Пекин не старался: по данным Института Петерсона, к концу октября 2021 года Китай выполнил 60% плана импорта из США. Вашингтон не может не понимать, что статус-кво выгоднее возвращения к горячей фазе торговой войны, а потому стоит ожидать компромиссов с американской стороны.
Изменение климата стало редкой объединяющей темой для США и КНР. В апреле стороны опубликовали совместное заявление о сотрудничестве в борьбе с климатическим кризисом, а в ноябре на климатической конференции в Глазго спецпредставители США и КНР по вопросам климата Джон Керри и Се Чжэньхуа (解振华) подписали декларацию о сотрудничестве в борьбе с изменением климата.
Конкуренция за технологическое лидерство в 2021 году усугубилось. Основная конкуренция развернулась вокруг искусственного интеллекта и 5G. Помимо этого соперничество продолжалось в космосе и киберпространстве.
Идеологический конфликт между двумя главными державами мира также становится очевиднее. Китай несколько раз прибегал к критике исторического ревизионизма США. Вашингтон постоянно напоминает о нарушении Пекином прав нацменьшинств, объявил дипломатический бойкот зимних Олимпийских игр, не пригласил КНР на "Саммит за демократию" и другими методами подчёркивает идеологический разрыв с нынешним политическим режимом в Китае.
Тайваньский вопрос
С самого начала года ситуация была накалена: 23 января пресс-служба Госдепартамента США заявила, что Штаты продолжат оказывать военную поддержку Тайваню и призывают Пекин прекратить оказывать на Тайбэй военное, политическое и экономическое давление. МИД КНР в ответном заявлении потребовал прекратить говорить о "независимости" острова.
В марте США и Тайвань остров посетил первый представитель администрации Байдена Джон Хеннесси-Ниланд, посол США на Палау (одно из 15 государств, официально признающих суверенитет Тайваня). В апреле на Тайвань прибыла первая американская неофициальная делегация. В ответ Китай массово отправлял военные самолёты к берегам острова.
В сентябре появился трёхсторонний оборонный альянс AUKUS (Австралия, Великобритания и США). В соответствии с договором Австралия получила право на строительство атомных подлодок, а также на патрулирование акватории Южно-Китайского моря, включая Тайваньский пролив. В ответ только за первую неделю октября Пекин направил в зону противовоздушной обороны Тайваня рекордное количество боевых самолётов, а эксперты заговорили о реальной возможности вооружённого столкновения, особенно на фоне заявления Байдена об имеющихся у США обязательствах по защите Тайваня.
К концу года градус напряжения оставался всё ещё опасно высоким. Через 10 дней после встречи Байдена и Си на Тайвань прибыла вторая за месяц делегация конгрессменов США для встречи с руководством оборонного ведомства острова. Многоточие в тайваньском вопросе в 2021 году поставила, как ни странно, Литва. В ноябре в Вильнюсе открылось официальное представительство Тайваня, в ответ КНР понизила уровень дипломатических отношений с Литвой, а в начале декабря полностью разорвала с ней торговые отношения.
Говорить о планах Пекина присоединить Тайвань к КНР силой, скорее всего, рано. Но ясно одно: в Китае постепенно меняется подход к возвращению острова. Об этом руководство КНР заявляет публично: в июле в своей речи по случаю 100-летия КПК Си Цзиньпин назвал решение тайваньского вопроса "исторической задачей" и отметил необходимость "решительно пресекать любые попытки создания “независимого Тайваня”". Шансы на военное решение вопроса в ближайшее десятилетие с значения около 5%, где они были еще недавно, уверенно перешагнули 10%.
Неофициальный девиз 2021 года в китайском обществе — #MeToo
Если официальным девизом Китая в 2021 году было "всеобщее благосостояние", то неофициальным можно назвать #MeToo. Но даже самые громкие истории пока заканчиваются в Китае не в пользу пострадавших.
Одной из главных стала история теннисистки Пэн Шуай (彭帅). 2 ноября она опубликовала пост в соцсети Weibo, где обвинила в домогательствах бывшего члена Политбюро Чжана Гаоли (张高丽). Реакция не заставила себя ждать — примерно через полчаса перестала работать вся соцсеть. Когда доступ был восстановлен, любые попытки упомянуть Пэн Шуай, Чжана Гаоли или любые созвучные имена, фамилии или тематические слова бились о кибер-цензуру.
Вместе с постом пропала и сама спортсменка — новостей о ней не появлялось около трех недель. Все это время, вероятно из-за международного веса Пэн Шуай в спортивном сообществе, мир большой тенниса активно привлекал внимание к ситуации. Пэн Шуай стала появляться перед камерами, но говорили за неё другие люди, в основном журналисты и редакторы госСМИ, а затем и Международный Олимпийский комитет. В итоге 2 декабря Женская теннисная ассоциация (WTA) приняла решение приостановить все турниры на территории Китая. 20 декабря Пэн Шуай дала первое содержательное интервью и отказалась от обвинений. Продолжатся ли теннисные турниры в Китае — пока неизвестно.
Помимо первого политического #MeToo, обвинения пробились и из технологических компаний. Главной стала история сотрудницы Alibaba по фамилии Чжоу — в апреле она обвинила своего начальника в сексуальном домогательстве. Менеджера по фамилии Ван уволили, внутри компании начали собственное расследование. Также ушли по собственному желанию два других менеджера. Причиной послужило промедление в разрешении ситуации. 25 ноября уволили и саму Чжоу. Эта история разлетелась из-за её пугающей обыденности — корпоративная культура Китая до сих пор остаётся недружелюбной по отношению к женщинам: регулярно в соцсетях и новостях можно прочитать про сексуализированные конкурсы во время корпоративов или дискриминирующие объявления о вакансиях.
Третья важная история связана с Чжоу Сяосюань, которая также известна под псевдонимом Сяньцзы. Она выдвинула обвинения против бывшего начальника, телеведущего Чжу Цзюня. Сяньцзы написала заявление, правда, в форме онлайн-поста. В ответ Чжу Цзюнь подал иск о клевете и возмещении морального ущерба, запросив $100 тысяч. В то время ещё не вступил в силу Гражданский кодекс и Сяньцзы подала ответный иск о нарушении прав личности. В сентябре 2021 года суд вновь отказал Чжоу, объяснив решение недостатком доказательств. Ответчик не посетил ни одного заседания, в здание суда не был допущена пресса или наблюдатели, а сами слушания подвергались цензуре. На сайте суда невозможно увидеть никаких документов, а информация из соцсетей быстро удалялась цензорами.
Проблема сексуальных домогательств остро стоит в КНР и это подтверждает не только #MeToo. С принятием первого в Китае Гражданского кодекса, харассменту была выделена отдельная статья 1010. Её текст достаточно подробно определяет, что такое сексуальное домогательство и как оно может выражаться. Однако, несмотря на существование закона, суды редко выносят решение в пользу пострадавшего или пострадавшей.
Выиграть изредка получается, например, в марте 2021-го Ван Ли из Шанхая выиграла дело о харассменте со стороны коллеги: суд назначил ему штраф в $15 тысяч и потребовал публично извиниться. Такие прецеденты дают, во-первых, больше уверенности жертвам насилия заявлять о своём положении, а во-вторых, подают другим судьям пример и увеличивают шанс жертв #MeToo добиться справедливости.
Итоги года в сфере технологий и бизнеса от SinaTech
2021 год стал во многих смыслах поворотным для технологий в Китае. С одной стороны, для Китая это первый год без масштабных локдаунов, когда стали стабилизироваться рынки различных дистанционных технологий, взлетевших в период пандемии. С другой стороны, это год жёсткого регуляторного давления на всю технологическую отрасль — компании одна за другой получали штрафы и другие наказания то за неправильное обращение с данными, а то и просто за несоответствие политике Компартии Китая. Рассказываем о том, что запомнилось в этом году в технологиях.
Под давлением
Темой года в технологиях стал, конечно, прессинг китайских ИТ-гигантов со стороны правительства. Если ещё пару лет назад сложно было представить, что Пекин и его национальные чемпионы могут играть за разные команды, то после прошлогоднего срыва IPO Alipay всё сильно изменилось. С активами Джека Ма (马云) весь год активно разбирались антимонопольные и финансовые регуляторы.
В результате различным компаниям экосистемы Alibaba станет тяжелее передавать данные о пользователях друг другу, а продавцам на Taobao и Tmall станет проще размещать свои товары на конкурирующих площадках. Помимо Alibaba, под раздачу попали Didi и Meituan. Такси-сервис обвинили в нарушении правил обработки персональных данных, а затем и вообще запретили проводить IPO в США под предлогом возможного раскрытия чувствительных корпоративных данных зарубежным инвесторам. А сервис доставки еды пострадал из-за эксклюзивных соглашений с ресторанами и в результате расследования был оштрафован сразу на полмиллиарда долларов.
Все эти ужесточения проводятся в рамках политики много раз упоминаемого в этом выпуске "всеобщего благосостояния". Компании, и так изрядно напуганные регуляторным давлением, теперь охотно идут вслед за партией и активно запускают проекты в сфере корпоративной социальной ответственности.
Образование
Ещё одна важная тема на стыке регулирования экономики и морально-нравственных ориентиров — ситуация с онлайн-образованием. В июле Пекин запретил услуги дополнительного онлайн-образования, несмотря на популярность рынка среди инвесторов: с 2018 года венчурные инвестиции в сектор выросли в два раза.
Компании стали искать пути выхода из кризиса: New Oriental Education, например, нашла перепрофилировалась в курсы для родителей, в то время как ведущая онлайн-школа Juren Education, объявила о закрытии всех своих центров и начале сотрудничества с госучреждениями. На решение правительства повлияло три фактора: перегрев рынка, высокая психологическая нагрузка на детей и растущие расходы родителей.
Последний фактор — одна из причин неудачи политики повышения рождаемости, так как родители, в погоне за лучшим будущим для своих детей, тратят огромные суммы на дополнительное образование и репетиторов. В то же время минобр обеспокоен качеством образования детей, поэтому в декабре заблокировал ГДЗ — мобильные приложения с ответами на школьные задания, так как это "вредит интеллектуальному развитию" детей.
Гейминг
Год выдался непростым и для китайских геймеров и компаний-разработчиков: видеоигры, как и все другие области искусства и развлечений в Китае, попали под каток госрегулирования. Результаты такой политики неутешительны — жёсткие правила продолжают душить потенциал рынка. Среди самых ярких особенностей в уходящем году особо выделяется тренд на усиление правового регулирования выпуска и потребления игровых продуктов.
Судя по всему, в верхних эшелонах КПК осознали всю важность игр как политического инструмента: иначе как можно объяснить лавинообразный рост активности, отразившийся в указаниях как нужно акцентировать "правильные ценности" в играх и запретах для несовершеннолетних играть более трёх часов в неделю.
Давление на видеоигры заставило задуматься о будущем китайского киберспорта. Хотя Китай бесспорно является крупнейшим рынком, нынешнее положение дел создаёт проблемы для организаций, которые пытаются развивать молодые таланты. Вместе с тем, власти вряд ли будут так же серьёзно давить на игропром как на e-commerce. Игроки индустрии сейчас активно переориентируются на экспорт, и жёсткое регулирование может не дать китайским разработчикам встать в один ряд с западными.
Цифровой юань
Впрочем, государство умеет не только регулировать, но и разрабатывать и развивать технологии. Так, Народный банк Китая весь год проводил открытые тесты своей новой электронной валюты — цифрового юаня. Десяткам миллионов людей в Шэньчжэне, Сучжоу, Пекине и Чэнду в рамках публичных испытаний разослали более 150 млрд цифровых юаней ($23,2 млрд). Через систему онлайн-лотерей жители этих четырех городов получили виртуальные красные пакеты (红包) стоимостью около ¥200 ($31) каждый, которые они могли использовать для совершения покупок на JD.com, оплаты услуг DiDi и заказа доставки еды в приложении Meituan.
Цифровой юань в этом году впервые протестировали и в деревнях: для этих целей было выбрано 1000 населенных пунктов в сельском пригороде города Далянь. Кроме того, валюту использовали, чтобы поощрить оставшихся в Шэньчжэне мигрантов-рабочих. Тем, кто не выехал из города на китайский новый год, было выплачено в совокупности около ¥20 млн ($3,1 млн). На глобальном уровне ЦБ КНР присоединился к международной программе по исследованию цифровой валюты, в которой состоят банки Таиланда и ОАЭ, и уже провёл тестовые пополнения счета, переводы и оплату через цифровые кошельки юаня с банком Гонконга. К концу октября 2021-го число людей, пользующихся цифровым юанем достигло 1,2 млн, а объем транзакций — около ¥62 млрд ($9,8 млрд). Ожидается, что во время зимних Олимпийских игр в Пекине в 2022 году будет проведено ещё более масштабное тестирование.
Батареи
Пока "софтовые" компании штрафовали и ограничивали во всем, отнюдь не весь технологический сектор Китая страдал вместе с ними. Так, продолжили свой рост производители аккумуляторов — ключевых составляющих электромобильного бума. Весь этот год компании занимались покупкой активов, в первую очередь, конечно, месторождений лития.
Гигант отрасли, CATL, купила канадскую Millennial Lithium за $297,3 млн, получив доступ к крупным месторождениям в Аргентине. Ранее CATL также приобрела долю в месторождении в Демократической республике Конго. Кроме того, у компании уже есть инвестиции в других проектах в Аргентине, Австралии и даже Гренландии. В самой металлургической отрасли перспективы рынка лития тоже хорошо понимают, и здесь тоже доминируют китайские компании. Ganfeng Lithium имеет долю в 17,3% мирового рынка и собирается увеличить производство лития вдвое к 2025 году. Спрос на батареи, однако, растет всё равно быстрее предложения, и ряд производителей аккумуляторов в конце года объявили, что планируют повышение цен сразу на 20%.
Новенькие
Не только по-настоящему высокотехнологичный бизнес фигурировал в новостях отрасли в этом году. Многие компании используют вполне простые возможности социальных сетей для развития. Самый яркий пример этого года — платформа для онлайн-шопинга Shein, которая нашла способ производить одежду ещё быстрее и дешевле, чем H&M и другие похожие бренды. Бизнес-модель построена вокруг множества серых зон, в том числе в законах и налогообложении. В отличие от остальных брендов быстрой моды, Shein не раскрывает цепочки своего производства — от дизайнов до материалов. Сюда же относится и отношение к своим сотрудникам: компания не публикует отчёты по условиям труда даже в таких странах, как Великобритания, где это требуется по закону.
При этом Shein активно, даже агрессивно, превращается в лидера на глобальном рынке. Это происходит во многом с помощью инфлюенсеров и соцсетей: компания буквально воскресила некогда популярный формат, где человек делает крупный заказ одежды и примеряет все покупки. Такие видео собирают миллионы просмотров на YouTube и TikTok. Сложностей у Shein немало: отовсюду летят обвинения в последствиях их принципа быстрой моды для экологии, неподобающих рабочих условиях, нерыночной оплате труда и непрозрачности бизнеса в принципе, компанию не раз уличали в краже дизайнов. Непонятно, куда приведёт развитие Shein, но пока можно уверенно сказать — компания задаёт новые стандарты бизнеса в сфере быстрой моды.
Россия—Китай: соседи, партнеры, конкуренты
Россия и Китай переживают лучший период в своих отношениях, и нынешний уровень — ещё не предел углубления партнерства. Две крупнейшие державы Евразии сознательно укрепляют доверие в сфере безопасности, чтобы протяженная граница между ними была источником стабильности, а не вызовов и угроз. Взаимодополняемость двух экономик закладывает под отношения все более прочный хозяйственный фундамент. Невмешательство во внутренние дела друг друга и авторитарный характер обоих режимов обеспечивают не только отсутствие серьезных политических трений, но и задают общую повестку во многих вопросах глобального регулирования.
Параллельное противостояние РФ и КНР с США и американскими союзниками лишь ускоряет сближение Москвы и Пекина, а западные санкции, хоть и создают проблемы экономическим связям, становятся еще одним фактором более тесного взаимодействия. При этом в Москве понимают, что отношения с Пекином, который опережающими темпами набирает экономическую, технологическую и военную мощь, все более асимметричны. Именно поэтому Кремль старается не форсировать инвестиционное и кредитное присутствие Китая в российской экономике, а также пытается диверсифицировать свои партнерства в Азии. В обозримой перспективе взаимовыгодная, но при этом все более асимметричная зависимость РФ и КНР будет нарастать. Главный фактор неопределенности – будущий курс китайского руководства, которое становится все более самоуверенным и подверженным националистическим идеям.
В 2021 году в отношениях Москвы и Пекина произошло несколько важных событий, все их мы освещали в ChinaDigest, а также в рамках проекта программы "Россия в АТР" Московского центра Карнеги Pax Sinica. Вот некоторые из них:
— Соседи, партнеры, конкуренты: движущие силы и ограничители российско-китайских отношений, Александр Габуев;
— Китайская грамота. Какие перспективы у России на рынке образования Китая, Раиса Епихина;
— Расширение на запад. Почему Россия не возражает против китайских баз в Таджикистане, Темур Умаров;
— Ледниковый период: энергетическое сотрудничество России и Китая в Арктике, Вита Спивак и Александр Габуев;
— Не только Huawei: иностранные компании и российский рынок 5G, Леонид Ковачич;
— Космическая биполярность. Смогут ли Россия и Китай обойти США на Луне, Наталья Азарова;
— Влияние американо-китайского соперничества на отношения между Россией и Китаем, Дмитрий Тренин;
— Абсолютная нетерпимость к коронавирусу. Как новая закрытость Китая влияет на связи с Россией, Ярослав Шевченко;
— Мы его теряем? Любит ли власть Китай больше, чем тех, кто его изучает, Евгений Верлин и Александр Габуев.
Подписывайтесь на нас: